1. Введение
Преп. Максим Исповедник не был врачом, однако, по моему мнению, его мысль важна и актуальна для современной медицины. Это связано с тем, что медицина очевидным образом зиждется на антропологии. Различия в базовых антропологически
Болезнь переживаемая — это клубок антиномий, обнаруживающих двойственную структуру опыта боли, страдания и разрушения человеческой природы. Вопрошание о причинах болезни, равно как и попытка выскользнуть из нее в исходное состояние здоровья, выносят нас за границы болезни, делают ее созерцаемой со стороны. Хотя это созерцание и рефлексия остаются интеллектуальной активностью больного человека. Сама боль — самое частое проявление (симптом) болезни, — переживается двойственно. Один предел опыта боли — полное растворение в том, что ее причиняет, — в источнике болевых ощущений. Другой предел ее переживания — сопротивление боли, борьба с ней, в которых мы дистанцируемся от боли и ее источника, возносимся над ними. Феноменологическ
Христианская церковь говорит о путях спасения человека, поэтому христианское богословие ни может не быть антропологией. С той разницей, что богословская антропология, в отличие от научной антропологии, не рассматривает человека как здорового. Ведь после грехопадения природа человека тотально повреждена. Современный человек, не ведая, что творит со своей природой, предстоит перед богословским и философским осмыслением болезни как фундаментально больной, лишенный психического и телесного здоровья. Любая современная антропология не может более игнорировать того очевидного факта, что она имеет дело с больными людьми.
Другое отличие христианской антропологии состоит в том, что она не может быть без контекста перспективы начала и конца мира. Христианская антропология «метафизична», если пользоваться терминологией аристотелизма: то есть содержит в себе представления, выходящие за границы чувственно воспринимаемого мира. Преп. Максим Исповедник в согласии с античной натурфилософской и современной ему медицинской традицией говорит о составленности природы из элементов (1245B‑1245C) [12]. Однако, Согласно преп. Максиму Исповеднику, описание творения и его познание не может ограничиваться лишь видимым веществом. Все творения имеют в себе логосы Творца, которые не сводимы к веществу, из которого они сотворены. В еще большей степени это характерно для человека.
«Итак, каждое из умных и словесных [существ], то есть ангелов и человеков посредством самого того, по которому оно было создано, логоса, сущего в Боге и к Богу, есть и называется частицей Божества, по причине своего предсуществующег
Это очень важное положение антропологии преподобного — человек имеет нетварное и нематериальное начало — частицу Бога. Это начало, созданное по образу Божьему, «не сводится к телу, или душе, или духу. Оно возникает из реальности другого порядка» [18]. Логос человека, называемый «частицей Бога», вслед за Дионисием Ареопагитом, относится не к тварной природе человека, а возводится по своему происхождению к нетварному логосу, следуя движению которого, человек может соединиться с Богом [34]. Бог, по словам ап. Павла, «Сам дая всему жизнь и дыхание и все» [Деян. 17:25], и Сам Податель жизни является источником логосов творения, поэтому познание этих логосов человеком тождественно познанию живого, а в своем пределе — познанию Живого Бога. Через соединение с Логосом-Христо
2. Гносеология преп. Максима Исповедника
Преп. Максим Исповедник со всей очевидностью говорит о болезненности человеческой природы после грехопадения. Он имеет смелость утверждать, что в движении к совершенству, к благобытию, поврежденный ум заменил человеку природу именно после грехопадения. Находящемуся в раю человеку не нужно было рассуждать, в нашем понимании этого слова. Ибо, обладая природной волей, Адам следовал Божественному замыслу по своей человеческой природе [13]. Природа человека, находящегося в богообщении, двигалась свободно, без осуществления выбора между различными траекториями достижения цели. Вершина человеческого познания по Максиму Исповеднику: восхождение от познания логосов сущих к Логосу как их Причине. Чувственное движение очищенной души характеризуется тем, что, «соприкасаясь с внешним, как от неких символов она запечатлевает в себе самой логосы видимых» (113A) [12]. Святые постигают Бога даже не посредством естественного или писанного закона, а поверх них: «но одним лишь умом, чистейшим и избавленным от всякого вещественного мрака. Итак, если мы хотим благочестиво судить о тех, кто умно … рассматривает логосы чувственных [предметов], то увидим их право шествующими прямо путем к познанию Бога и [вещей] божественных» (1160B) [12].
После грехопадения, утратив ведение истины, человек разрушил и продолжает разрушать свою природу, повреждение которой, в свою очередь, делает невозможным созерцание истины. В частности, выбор и плюрализм путей достижения цели являются следствием поврежденности природы человека, которая порождает повреждение познавательных способностей человека, назовем это «болезненной когнитивностью». Дело в том, что мир, согласно христианскому богословию, не имеет никакого основания в самом себе. Он постоянно взывается к бытию волей Бога. Это — не мир самодостаточных аристотелевских сущностей, а затухающее бытие, напряженно зависящее от Бога. Бытие тварного мира «натянуто между собственным ничто и призывом божественной любви» [11]. Мир есть, с одной стороны, логосы, воипостазированн
Грехопадение человека, прежде всего, проявляется падением его ума. По мере своего исцеления через духовное возрастание человек вновь может обретать ясное ведение истины и Бога. Релятивизм и неверие в реальность пронизывает теперь философию и гуманитарные науки. И это отрицание реальности обоснованно связывается с отказом от христианской концепции личности, являющейся центральной в православной эпистемологии и связанной с этой концепцией идеей онтологического дуализма [4]. Так, отступление от Бога, являющегося единственным источником наблюдаемой нами реальности, с неизбежностью ведет к теориям познания, конструирующим различные варианты онтологического монизма и к сомнениям в существовании самой реальности. Человеческая душа свободна тогда, когда она созерцает Божественное, а не земное, и когда она не находится в рабстве телесных страстей, не защищенной от них добродетелями. Проблема подлинной человеческой свободы — это проблема возможности вырваться из созерцания земного к созерцанию Божественного. Причем посредством той «частицы Бога», которая находится у человека, а не через некие интеллектуальные приемы или особые методики познания.
Гносеология преп. Максима Исповедника имеет прикладное — сотериологическо
Без особого преувеличения можно сказать, что медицина, как и христианское богословие, сотериологична по своей сути, ибо претендует на спасение человеческой жизни от смерти и страдания. Медицинская активность (диагностическая и терапевтическа
3. Бесконечное измерение медицины
Традиция различения практики и теории, объекта и субъекта познания свойственна Западу. Это — разделение, которое продолжает процветать в наших методах и нашем мышлении. Особенно в медицине. Некоторые авторы, например, Ницше и Хайдеггер, полагали, что эти различения укоренены в самой сердцевине интеллектуальной истории Запада. Другие думают, что это следствие отклонения мысли поздней западной схоластики, как это пытаются представить Пиксток [32] и Милбанк [31]. Иные полагают, что это взгляды, восходящие к мысли Просвещения, — как это отмечено, например, у Макинтайра [23]. По крайней мере, начиная с Бэкона, понималось и говорилось, что знание — это сила. Свой подход к проблемам научного знания Бэкон изложил в трактате «Новый органон», где он провозгласил, что целью науки является увеличение власти человека над природой [1]. Истинное знание может создать вещи в реальном мире, и реальный мир — это то, чем можно управлять с помощью истинного знания, а цель познания состоит в том, чтобы вызвать эффекты в мире. Эрик Кракауэр [28] писал о том, что медицина — это стандартное проявление западной метафизики 1. Потому что медицина как дисциплина главным образом заинтересована эффектами, которые она вызывает в мире. Медицина стала беспечной в осмыслении своих теоретических предпосылок, поскольку ее заботят главным образом прагматизм и утилитаризм, относящиеся к сфере эффективного контроля над человеческим здоровьем. Как об этом говорил Карл Эллиотт [25], медицина вырождается в прагматизм: миф о возможности управления миром. Метафизическая позиция медицины в этом случае может быть обозначена как метафизика эффективной действующей причины, которая способна вызвать некоторую пользу. Среди четырех причин, рассматриваемых со времен Аристотеля, действующая причинная связь возымела приоритет и безраздельно господствует теперь в медицинском мышлении [20].
Сама медицина, как наука Нового Времени, отрицает необходимость метафизики для своей теории и практики. Действительно, если считать, что единственная задача человека — овладеть действительность
Говоря о философском осмыслении медицины, следует отметить важный момент. Подлинно философский дискурс отличается тем, что в нем присутствует идея бесконечности. Философия — это дискурс соотнесения конечного с бесконечным. Философское осмысление медицины предполагает, что медицина как научное знание, равно как и объекты медицины, имеют бесконечное измерение. «В медицине, кроме ее обычных финитных определений, должна быть и некоторая сторона, которая открывает ее на нечто бесконечное и безусловное, выступает как ее момент бесконечноподоби
Еще более выражен диссонанс между научным знанием и религиозным мировоззрением. Диалог богословия и медицинской науки может совершаться лишь на языке философии. Работы, авторы которых пытаются использовать богословские догматы или философские клише, непосредственно «натягивая» их на естественнона
Однако сегодня структурных находок, наблюдаемых исследователем при вскрытии трупа, уже недостаточно для того, чтобы объяснить человеческую болезнь и страдание. Этот тезис связан с изменениями парадигмы комплекса новоевропейской науки, которые уже произошли в физике и биологии [30]. Этому изменению парадигмы в физике и последствиях этого изменения для медицины подвел итог Карл Фридрих фон Вайцзеккер следующим образом: «В медицине до сих пор слишком мало замечались те радикальные перемены, которые были вызваны в естественных науках в соответствии с квантовой теорией как главным столпом современной физики. Существенное разделение предмета и объекта исследования больше не поддерживаетс
Мысль преп. Максима Исповедника, как и вся христианская святоотеческая мысль, чужда идее жесткого разделения на объект и субъект познания. Для Максима Исповедника очевидность единства объекта и субъекта, мира чувственного и мира умопостигаемого раскрывается в его учении о логосах. Логосы творения погружены в познающую личность и в Личность Христа-Логоса до момента создания мира Творцом. С понятиями логос и Логос у Максима Исповедника связан аспект бесконечности человеческого существа. Этот аспект бесконечности отмечается и современными философами медицины, не ограничиваясь лишь разделением объекта и субъекта познания, души и тела человека. Однако понятие болезни раскрывается в системе категорий преп. Максима Исповедника через другой термин.
4. Болезнь как тропос. Проблема точности и полноты медицинского знания
В антропологии преп. Максима Исповедника важно различать понятия логоса, тропоса, естества, сущности и бытия. Естество человека — то есть человеческая природа, — состоит из двух сущностей, души и тела, то есть логосов, пришедших к бытию.
«Двояк логос и тропос, по которому создано человеческое естество: один — души, а другой — тела… Ибо не справедливо говорить о совершенно одном и том же логосе и тропосе сотворения применительно к обоим, так как они не являются тождественными друг другу по сущности. Ибо где бытие не тождественно друг другу, там, разумеется, и логос и тропос сотворения отличается у одного по отношению к другому» (1321C) [12].
Логосы, пришедшие к бытию, — это именно сущности, а не природа. Неизменными оказываются — вполне в аристотелевско
«А естество пятерично, и ему обычно определяется числом пять, потому что кроме так вообще называемой материи оно имеет вид разделенного на четыре [стихии]. Ибо природа есть не что иное, как наделенная видом материя. Ибо вид приложенный к веществу составляет природу» (1379A) [12].
Упорядоченность и уникальность чувственных явлений каждой вещи связана с их логосами. Без логосов творения чувственно явленный мир погрузился бы в хаос неразличимой материи. Эта аристотелевская по происхождению мысль преп. Максима Исповедника имеет особое значение для его антропологии и медицинских представлений. Здоровье человека, понимаемое в галеновой традиции (господствовавше
То есть тропос — это «образ действия», который отличается им от «логоса бытия» сущего [12]. Логосы неизменны, в отличие от тропосов. Это понятие логоса, близкое к аристотелевско
Мысль преп. Максима Исповедника позволяет расширить сенсорное основание новоевропейского научного знания, представленное пятью чувствами, и приводит к возможности построения на его основе нового типа теоретического знания [9]. Логосы не только обнаруживают себя как тропосы, как видимые проявление логосов, замеченные наблюдателем через изменение природы. Это еще и некоторые «иррациональные остатки» познаваемых рассудком человека логосов, укорененные в логосе познающего человека и, более того, в Логосе-Христе. Тропосы как точные образы бытия одного логоса в своей совокупности являют некоторую видимую полноту логоса. Отсюда возникает феноменологическ
Медицина в рамках классической новоевропейской рациональности приобрела точность знания ценой утраты его полноты. Рассудок человека беспомощен перед задачей познания бесконечного числа логосов, если человек не возводит эту бесконечность до Творца. Без Личности Христа творение представляется бесчисленным множеством логосов. Эта бесконечность делает невозможным познание. Ум человека «становится расслабленным», перед таким многообразием логосов, которые лишь удаляют человека от полноты Истины и «экранируют» исследователя от Бога (1257A‑1257B) [12].
Не подозревая о патристическом учении преп. Максима Исповедника о логосах, медицина не смогла выскользнуть из тотальности этого учения. Отказав признать в природе существования логосов творения предсуществующих в Боге, человек (логос человека) сам стал подлежащим для познания природных проявлений, «одежд» тварных логосов, произвольно связывая их в схождении чувственно наблюдаемых качеств. Так, Международная классификация болезней X пересмотра насчитывает более 30 тысяч заболеваний [5]. Многообразие этих болезней образовано из разнообразных сочетаний в разных органах больного человека пяти «объективно наблюдаемых» в патологической анатомии общепатологическ
обращения, компенсаторно-пр
5. Ипостасная причинность в медицине
Медицина на всех уровнях пропитана причинным мышлением. Практические врачи и медицинские исследователи думают о причинах возникновения болезней потому, что «кто хорошо диагностирует, тот хорошо лечит». В основу многих классификаций болезней также положена логика причинности. Аргумент Дэвида Юма о том, что из последователь
Постоянно сталкиваясь со сложностью и многообразием факторов, приводящих к болезни, врачи, по мнению И. В. Давыдовско
В медицине все сложнее, чем в классических схемах каузальности. Ребенок, родители которого отказались делать ему профилактическую прививку и у которого ранее была произведено удаление селезенки, заболел менингитом, связанным с пневмококками. Причинный комплекс можно описать так: внедрение пневмококков — спленэктомия — невакцинация. Однако эти три фактора не являются ни необходимыми, ни достаточными: пневмококки не единственные бактерии, вызывающие менингит, и пациенты, у которых есть пневмококки, не всегда (более того, очень редко) болеют менингитом. Строго говоря, мы не знаем достаточного и необходимого фактора, который является причиной менингита, но возникший причинный эффективный комплекс, — имевший своим проявлением менингококковую инфекцию, — успешно лечится антибиотиком. Врачи в терапевтическо
Фактичность болезни не раскрывается через знание ее этиологического (причинного) комплекса. Например, в коллекции экологических факторов развития опухолей значится уже более тысячи физических, химических и биологических агентов. Однако теория опухолевого роста сегодняшнего дня не в состоянии синтезировать эту массу фактов, придать им стройность и ту движущую силу, с помощью которой можно было бы выйти на новые пути, не столь проторенные. Один из таких проторенных путей, берущих свое начало еще в глубокой древности, — тенденция рассматривать природу и сущность рака как нечто «противное» самой природе. Отсюда укрепившийся взгляд на опухоль как на некую сущность, своеобразную вещь в себе, не имеющую ничего общего с нормально протекающими биологическими и физиологически
И здесь уместно вспомнить мысль преп. Максима Исповедника, считавшего, что силы научного исследования ослабнут и процесс его усложнится, если ум не сможет вместить того, как Бог пребывает в логосах каждой конкретной вещи, а также во всех логосах, благодаря чему и существуют все вещи (1275) [12]. В особенности это справедливо, если человеческий рассудок пытается выстраивать причинно-следств
«Ничто же из приведенного в бытие не есть конец самого себя, поскольку не является и самопричинной, не будучи нерожденным, безначальным и недвижимым, каково не имеющее ничего, к чему каким бы то ни было образом ему двигаться; ибо таковое выходит за пределы природы существующего, как сущее не ради кого или чего-либо, поскольку истинно определенно о сем, хоть бы и чуждым был сказавший: “Конец есть то, чего ради все, само же оно ничего ради”» (1072C) [12].
Максим Исповедник реабилитировал понятие логоса, которое долгое время использовалось со смысловыми оттенками античных философских традиций. Бог в христианском богословии, действительно, не является синонимом неоплатоническог
Для христианина движение к Цели человеческих логосов (целевая причинность) — это движение личного человека к личному Богу, совершаемое в Его Ипостаси. Не безличная цель делает действующее действующим, не сущность предшествует существованию, а Личность. Преп. Максим Исповедник — блестяще образованный православный богослов. Поэтому у него «причинный комплекс» предполагает наличие ипостасной причинности, а не только необходимых и причинно достаточных действующих факторов 3. Человеческая рациональность в новоевропейско
Так возникает evidence-based medicine, медицина, основанная на доказательств
Evidence-based medicine — это переворот, произошедший в медицинском знании, который оказался еще совершенно не осмысленным ни в самой медицине, ни в логике и методологии науки. Доказательная медицина уже создает свою собственную медицинскую практику, не вытекающую из тех представлений о болезни, которые сложились в античности и в новоевропейс
Разъясняя свое представление о страстности души и ее общих разделений и подразделений, преп. Максим Исповедник делает важное замечание: здоровье не подчиняется рассудку, не может быть направляемо рассудком (1996C‑1996D) [12]. Это указание преп. Максима Исповедника едва ли не единственное в «Амбигвах» указание, напрямую выражающее его отношение к здоровью.
С одной стороны, эта мысль преп. Максима Исповедника кажется нам вполне понятной, — ведь по рассудку все хотят быть здоровыми. Однако тот факт, что здоровье не подчиняется рассудку, имеет и еще один аспект. «Расслабленный ум» не может осмыслить множественность логосов (1228A‑1228B) [12], о чем уже говорилось выше. Но речь идет о большем: о принципиальной непостижимости и неохватности в познании логосов, в связи с чем преп. Максим Исповедник польз
Болезнь зачастую понимается как онтологический эквивалент зла, как разрушение, как состояние недостаточности бытия. Максим Исповедник считает зло следствием свободного выбора, то есть тем, что имеет личностную, ипостасную причинность. «Зло не имеет собственной природы, не имеет никакой сущности, природы, ипостаси, силы или деятельности; оно не есть ни качество, ни количество, ни отношение, ни место, ни время, ни положение, ни действование, ни движение, ни обладание, ни страдание, так чтобы по природе созерцалось в ком-либо из сущих… Зло есть недостаток деятельности присущих естеству сил в отношении к [их] цели и решительно не есть что-либо другое. Этот недостаток может быть только личного выбора, первоначально совершенного сатаной, а позднее и человеком» [13].
Медицина, наблюдающая пациента как объект диагностических и терапевтически
Итак, тема болезни — это частный случай более общей темы несовершенства. Болезнь — лишь одна из форм несовершенства жизни. Болезнь — это не просто выражение несовпадения с некоторым аксиологическим и онтологическим эталонами, определения которых мы кодируем термином «здоровье» [7]. Это движение логоса человеческой природы не по замыслу Бога. Человек «не стал двигаться по естеству, как он был создан» (1308C) [12], поэтому Бог становится человеком и совершает то воссоединение
Да, болезнь — это стесненная в своей свободе жизнь. Однако источник свободы — это личность. Болезнь — это прорыв природной детерминированно
Человеческая личность ипостазирует не только свою собственную человеческую природу, но и природу всего тварного космоса — через познание и «возделывание»
Заключение
Принято считать, что наибольший вклад в медицину внесла патологическая анатомия. По мнению большинства историков медицины, это произошло в 1761 году, когда 75-летний Джованни Морганьи опубликовал свою работу Sedibus et causis morborum per anatomien indagatis, в которой подробно описал результаты вскрытий семисот трупов, сопровождая их рассказом о симптомах, предъявляемых каждым из этих больных при жизни. Находки Морганьи ориентировали внимание врачей на особые местные изменения в органах, что сильно отличалось от гуморальной теории медицины — традиционного галеновского подхода, ориентированного на то, что общее состояние пациента изменяется вследствие неправильного смешения жидкостей организма. Вследствие этого переворота в медицине появляются новые методы физического исследования: выстукивание — перкуссия (Ауэнбруггер) и выслушивание — аускультация (Лаэннек). Однако позднее локальные изменения природы уже стали трактоваться как основание и причина болезней. Хорошо известна фраза Биша 7: несколько аутопсий дают тебе больше света, чем двадцать лет наблюдения над симптомами. Болезнь оказалась полностью вписанной в пространство тела больного, чего доселе никогда не было в медицине. Появилась особая медицина, возникшая как следствие натурализации научного знания и секуляризации: медицина, из которой была изгнана личность. После Морганьи личность человека в медицине перестала быть субъектом болезни. Таковым стали органы. Болезнь — это то, что в человеке, но не человек. И действительно, многие методы диагностики и в медицине (УЗИ, рентгеновское исследование, различные виды томографий и т. д.) — это аналог патологоанатомич
Медицина стала использовать другие гуманитарные и естественные науки для лечения конкретных пациентов и, более широко, для процветания человечества. По мнению Карла Эллиотта [24] и Брента Ватерса [35], проблема современной медицины и ее диагностических и терапевтически
Список литературы
1. Бэкон Ф. Новый Огранон / Ф. Бэкон. — Л.: ОГИ3 – СОЦЭКГИЗ, 1935. — 384 с.
2. Давыдовский И. В
176 с.
3. Епифанович С. Л. Прп. Максим Исповедник и византийское богословие / С. Л. Епифанович
М.: Матрикс, 1996. — 220 с.
4. Геронимус А. Современное знание в свете антропологии преподобного Максима Исповедника / А. Геронимус // Православное учение о человеке. —
М., 2004. С. 84–105.
5. Международная статистическая классификация болезней и проблем, связанных со здоровьем.
Десятый пересмотр. Комплект
из 4 книг. — М.: Медицина, 1995. — 2466 с.
6. Моисеев В. И. К возможным концептам теоретической медицины / В. И. Моисеев // Философские проблемы биологии и медицины. — Вып. 1. В поисках новой парадигмы биомедицины: сб. — М.: Принтберри, 2007. — С. 11–19.
7. Моисеев В. И. К концептуальным основаниям медицинских субъектных онтологий / В. И. Моисеев // Антропология субъективности и мир современной коммуникации: сб. статей; отв. ред. А. Ю. Шеманов. — М.: РИК, 2010. — С. 334–350.
8. Моисеев В. И. Медицина как меро-биология / В. И. Моисеев// Философские проблемы биологии и медицины: сб. статей по итогам конф. — Вып. 2; под ред. д. ф.н., доц. В. И. Моисеева. — Воронеж: Изд-во «Научная книга», 2005. — С. 6–32.
9. Моисеев В. И. Медицина как транснаука / В. И. Моисеев // Философские проблемы биологии и медицины. Вып. 4. Фундаментальное и прикладное: Сб. — М.: Изд-во «Принтберри», 2010. — С. 5–7.
10. Мороховец Л. З. История и соотношение медицинских знаний / Л. З. Мороховец. — М.: Университетская тип., 1903. — III–XVI. 392 с.
11. Оливье К. Смысл Земли / К. Оливье. — М.: ББИ, 2005. — 56 с.
12. Преподобный Максим Исповедник. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия / Преп. Максим Исповедник; пер. Нектария (Р. В. Яшунского
13. Протоиерей Иоанн Мейендорф. Иисус Христос в восточном православном предании. Космическое измерение спасения: преп. Максим Исповедник / Протоиерей Иоанн Мейендорф. [Электронный ресурс] / Режим доступа (http://apologia.narod.ru/basis/bogoslovie/mejendorff/Iisus_7.htm) Дата обращения 13.09.12.
14. Протоиерей Иоанн Мейендорф. Преподобный Максим Исповедник // Введение в Святоотеческое Богословие. [Электронный ресурс] (http://www.na—gore.ru/articles/maksim_ispovednik_meyendorf.htm) Дата обращения 12.09.12.
15. Саркисов Д. С. Медицинские дисциплины в становлении и развитии общей патологии / Д. С. Саркисов // Клиническая медицина. — 1979. — № 7. — С. 3–10.
16. Черкасова А. Е. Взаимодействие медицины и религии. На примере Российской медицины и Русского Православия / А. Е. Черкасова. —
М.: Софт Издат, 2004. — 270 с.
17. Юдин Б. Г. Здоровье человека как проблема гуманитарного знания / Б. Г. Юдин // Философия здоровья; под ред. А. Т. Шаталова. — М.: ИФ РАН,
2001. — С. 226–240.
18. Clemént O. On Human Being: A Spiritual Anthropology / O. Clemént. — L.:
New City, 2000. — 205 p.
19. Bemejo J. C. Impacto de la enfermedad en la vida de la persona / J. C. Bemejo // El Dios cristiano y el misterio de la enfermedad. — Salamanca, 1996. — P. 13–42.
20. Bishop J. P. Foucauldian Diagnostics: Space, Time, and the Metaphysics of Medicine / J. P. Bishop // Journal of Medicine and Philosophy. — 2009. Vol. 34, Iss. 4. — P. 328–349.
21. Bishop J. P. Biopsychosocios
22. Bishop J. P. Fides ancilla medicinae: On the ersatz liturgy of death in biopsychosociosp
P. 20–43.
23. Clinical Epidemiology: How to Do Clinical Practice Research / R. B. Haynes, D. L. Sackett, G. H. Guyatt, P. Tugwell. — Philadelphia: Lippincott, Williams, Wilkins, 2005. — 480 p.
24. Elliott C. Better than well: American medicine meets the American dream / C. Elliott. — New York: Norton and Company, 2003. — 320 p.
25. Elliott C. Bioethics, culture, and identity:
A philosophical disease / C. Elliott. —
New York: Routledge, 1999. — 188 p.
26. Engel G. The need for a new medical model: A challenge for biomedicine / G. Engel // Science. 1977; 196(4286). — P. 129–136.
27. Entralgo P. L. Mysterium doloris. Hacia una tologia cristiana de la enfermedad / P. L. Entralgo.
28. Krakauer E. Prescriptions: Autonomy, humanism, and the purpose of health technology / E. Krakauer // Theoretical Medicine and Bioethics. — 1998; 19: 522–45.
29. MacIntyre A. After Virtue: A Study in Moral Theology / A. MacIntyre. — 2nd edition. — Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1984. — 307 p.
30. Matthias B. Illness, Disease and Sin: The Connection Between Genetics and Spirituality / B. Matthias // Christian Bioethics. 2007; 13:1. — P. 67–89.
31. Milbank J. Being reconciled: Ontology and pardon / J. Milbank. — London: Routledge Press, 2003. — 256 p.
32. Pickstock C. After writing: On the liturgical consummation of philosophy / C. Pickstock. — Oxford: Blackwell, 1998. — 312 p.
33. Schmahl, F. W., C. F. von Weizsäcker: Moderne Physik und Grundfragen der Medizin. Deutsches Ärzteblatt 97, Heft 4 vom 28.01.2000, Seite A‑165.
34. Thunberg L. Microcosm and Mediator: The Theological Antropology of Maximus the Confessor / L. Thunberg. — Chicago:
Open Court, 1995. — 512 p.
35. Waters B. Disability and the quest for perfection: a moral and theological enquiry / B. Waters // Theology, Disability and the New Genetics: Why Science Needs the Church; eds.: J. Swinton, B. Brock. — London; New York: T&T Clark, 2007. — P. 201–213.
1Метафизика — термин используется здесь как обозначение раздела натурфилософии, занимающегося размышлениями о первоначальных основаниях природы и бытия.
2Академик И. В. Д
3«X — необходимая причина Y» значит, что если Х не происходило, не произошло и Y. «X — достаточная причина Y» означает, что если Y не происходило, не произошло и Х. Пожар на фабрике мультикаузален: короткое замыкание — большое количество горючих веществ — спящий сторож. Но достаточной причиной все же является короткое замыкание.
4По существующим оценкам экспертов Всемирной организации здравоохранения, в настоящее время насчитывается около 30 тыс. заболеваний (для сравнения: выпускник медицинского вуза вряд ли знает о существовании более чем двухсот болезней), в мире издается около 40 тыс. биомедицинских журналов, где публикуется примерно 2 млн статей ежегодно. В связи с этим возникла проблема критической оценки этой огромной информации. Основная идея используемого доказательной медициной метода — мета-анализа — довольно проста: при увеличении количества данных сужаются доверительные интервалы и возрастает достоверность различий, что обеспечивает большую надежность при принятии клинического решения.
5См. работы ассоциации Кокрана (Clinical evidence). В русскоязычной литературе, прежде всего, — «Международный журнал медицинской практики», издающийся в России с 1996 года.
6Апофатическое богословие — метод богословской мысли, традиционно понимаемый как последовательное отрицание всех возможных предикатов Бога, для понимания того, чем Бог не является. Катафатическое богословие — совокупность принципов и понятий, обозначающих то, кем Бог является.
7Мари Франсуа Ксавье Биша́ (фр. Marie François Xavier Bichat; 14 ноября 1771 — 22 июля 1802, Париж) — французский анатом, физиолог и врач.