Посадский А.В., Посадский С.В.
В 2020 году исполнилось ровно 100 лет со времени кончины выдающегося отечественного правоведа Богдана Александровича Кистяковского (1868 — 1920), сторонника школы возрожденного естественного права в России. В своих работах мыслитель раскрывает ключевое значение духовно-творческой деятельности в формировании права. На его взгляд, право не реализуется, не действует автоматически. Упорядочивая жизнь, оно не механизирует ее. Сложный аппарат правового строя не осуществляется чисто механически. «Для приведения в действие этого аппарата и правильной работы его требуется непрерывная духовная активность всех членов общества. Каждая личность должна постоянно внутренне и внешне работать над осуществлением и созиданием права. Напряженная духовная деятельность личности претворяет в социальной жизни необходимое в должное. Здесь совершается подлинное творчество», — писал Б.А.Кистяковский (1). «Все силы души должны участвовать в созидании, применении и осуществлении права – творческий порыв, запросы разума, напряжение чувства и усилия воли. Притом для права недостаточно духовной активности со стороны только законодателя, судьи и администратора. Напротив, каждый гражданин должен быть духовно деятельным в области права и по-своему творить его»,- отмечал он (2). С позиции мыслителя, проникая в жизнь благодаря неустанной духовной деятельности всех членов общества, право создает возможность для распространения и преобладания духовно-нравственных ценностей.
В контексте политико-правового наследия Б.А.Кистяковского, правовые порядки глубинно связаны с культурными. Они обладают духовно-нравственной природой. Как таковые они могут содействовать осуществлению высоких ценностных начал. Правовые идеи вызревают на основании культурно-исторического опыта народа. «Нет единых и одних и тех же идей свободы личности, правового строя, конституционного государства, одинаковых для всех народов и времен… Все правовые идеи в сознании каждого отдельного народа получают своеобразную окраску и свой собственный оттенок», — считает Б. А. Кистяковский (3). Правовой порядок требует культурной парадигмы, социокультурных порядков обладающих нравственным этосом. Последние выступают его первоисточником.
Обозначение культурных истоков правовых порядков есть неотъемлемая составляющая естественно-правового дискурса.
Естественное право — идеальные, абсолютные нормы права действующего, идеальное долженствование по отношению к существующей правовой действительности, выступающее основанием критики права положительного.
Естественное право утверждает равенство людей как нравственных лиц, обладающих равным достоинством и абсолютной ценностью. Оно есть признание равенства и абсолютного достоинства человеческих персон. Абсолютное же достоинство восходит к связи с Богом и равенству пред Ним.
С позиции Богдана Кистяковского, технологии, в отличие от правотворчества, воздействуя на природу, способны механизировать жизнь человека. Представляется целесообразным дополнить тезис мыслителя. Технологическая деятельность человека нуждается в правовом регулировании. Собственно таким образом и формируется экологическая цивилизация – на путях правового регулирования технологической деятельности. Право выступает фактором, препятствующим механизации жизни человека и жизни мира. Оно создает условия для превращения технологической деятельности в преображающее природу космоустроительное искусство.
Совершенно очевиден естественно-правовой фундамент экологической цивилизации.
Экологическая цивилизация – экогуманная, основанная на утверждении внутреннего достоинства человека как целостного лица. Тотальность цивилизационного процесса, социокультурные устои и структурные связи в ней проектируются исходя из ценности персоны. Это цивилизация открытая ценностям общинности в смысле духовной солидарности человеческих лиц. Ей свойственна персоналистическая правовая культура. Сбережение природы и культуры присуще ей как творческое развертывание человеческой сущности, как раскрытие человеческого достоинства.
Ее характеризует справедливое распределение культурных и природных благ. Никто не может отчуждать насильственными средствами природные и культурные блага. Справедливость, будучи естественной нормой человеческих отношений, означает признание естественных прав на культурное и природное наследие.
Структура социальной идентичности экологической цивилизации предполагает верность традиционным ценностям, так как в них глубинно заложены ценности экологические. Приоритетными выступают модели жизнедеятельности, видящие в животворящей силе традиций источник современного развития.
Общечеловеческая экологическая цивилизация возможна как кооперация суверенных экологических государств — государств, ориентированных на классическое понимание права, когда естественное (или нравственное) право, вбирающее в себя морально-нравственные суждения, представления о солидарности и культурной идентичности, выступает источником формирования права позитивного. Речь идет о сотрудничестве стран, имманентное развитие которых осуществляется в парадигме обретения полноты внутренней интеграции соответственно критериям собственных культурных опытов. Разнообразие же культурных опытов не противоречит, но служит источником универсализма естественно-правового дискурса. Последний заявляет о себе как о правовом сверхмировоззрении, как субстанции правовых порядков государств, образующих экологическую мир-систему.
Важно подчеркнуть, принципиальный отказ от дискурса естественного права делает невозможным созидание экологической цивилизации.
Укажем на две искаженные перспективы мировосприятия, препятствующие ее творению. Их можно назвать неотрайбалистскими, потому что в их оптике личность подчиняется инстинктам, растворяется в анонимных экономических и социальных процессах, опредмечивается. Разрушение личного достоинства сопровождается разрушением субстанциональных основ права. Снижение идентичности находит выражение в утрате формальным правотворчеством своей естественно-правовой субстанции.
Природа и человек выступают объектами манипулирования в перспективе конструирования оторванной от природных и исторических корней, утратившей культурную идентичность глобальной «нации потребления». Личность здесь лишь компонент циклов потребления, безличный агент механической цивилизации, стремящейся к серийному тиражированию «максимальных потребителей». Агрессивно наступательная позиция по отношению к правам человека на культурное и природное наследие является в этой искаженной перспективе неотъемлемой частью социально-политического дискурса. Борьба с идентичностью, с самим правом на вопрошание об идентичности приобретает фундаменталисткие очертания, поскольку такое вопрошание ставит ограничения в гонке потребления. Указание на всегда полноценно недосягаемую «модернизацию потребления» в качестве эталона символически противополагается высоким идеалам культурных систем в значении «сущностного превосходства». Консюмеристские стили мышления интенсивно подрывают человекоцентрическую, персоналистическую правовую культуру. Агрессивно доминирующий негативный дискурс по отношению к естественному праву не оставляет шансов для аргументационного диалога. Избранная линия влечет конструирование мир-системы отторжения — отчуждения человека от природных и культурных богатств, и как следствие, от его собственной духовной сущности.
Другая искаженная перспектива – теории и практики органического спонтанеизма и анархизма, несущие якобы альтернативные идеи и жизненные формы. Ими постулируется изначальность конфликта человека и природы, сущностный неразрешимый антагонизм природного и человеческого миров. В их контексте человек должен отказаться от привилегированного положения во вселенной, уступить место «дикой природе», отречься от достижений высокой культуры во имя образа «ботанической личности». Их системное распространение оборачивается разрушением человеческого достоинства, выраженного в возможности творческого преображения мироздания. Их тиражирование содействует отчуждению человека от природного мира, снимая с него ответственность за возделывание и сбережение природных систем.
Их экспансия подрывает антропоцентричную правовую культуру, разрушает естественно-правовую психологию и ментальность. Право оказывается тоталитарным инструментом, подавляющим личность во имя пресловутого слияния с анонимными органическими порядками.
Указанные теории и практики, с их антиинституциональными подходами, культом индивидуалистической спонтанности, дикарской всеядной толерантностью легко становятся угрозой безопасности личности и базовым ценностям сообществ. Провозглашаемая модель «вегетативной личности» влечет раскрепощение разрушительных инстинктов (среди которых эгоистический инстинкт овладения миром, вызывающий к жизни общество потребления). В итоге человечество рискует предстать тоталитарной сектой, где избранные обладают привилегией истолкования «голоса дикой природы», а в массах насаждается ориентир всеядной дикарской терпимости.
Сохранит ли человечество право идентифицировать себя с культурным и природным наследием в нынешнем столетии, т.е. останется ли оно человечеством по своей сути? Ответом на эти вопросы будут принципы, определяющие основания государственных законов. Приходится с сожалением констатировать: базовыми ориентирами политических обществ могут стать принципы, санкционирующие унижение человека – оправдывающие дискриминацию культурных и природных корней, отчуждающую человека от его собственной сути. Оформленные в фундаменталистскую доктрину и репрессивную правовую систему дикарской всеядной толерантности, они пролагают пути ниспадения человека в звероподобное состояние, возвращения к набору дикарских импульсов и инстинкту овладения, замещающих разумные представления о мире, что делает невозможным творение умной экологической цивилизации.
Примечания
1, 2. Кистяковский Б.А. Философия и социология права. СПб., 1998. С.402
- Кистяковский Б. А. В защиту права (Интеллигенция и правосознание). В кн.: Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 126